Февраль 2021 — Новости магазина

17 февраля 2021

..."сядь в поезд, высадись у моря..."

Иосиф Бродский: С ВИДОМ НА МОРЕ

VI

Приехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это - временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берет -
Пространство, друг, сребролюбиво!
Орел двугривенника прав,
четыре времени поправ!

VII

Здесь виноградники с холма
бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит.
Крутя замедленное сальто,
луна разбиться не грозит
о гладь щербатую асфальта:
ее и тьму других светил
залив бы с легкостью вместил.

VIII

Когда так много позади
всего, в особенности - горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.



Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство -
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.
i

Комментарий Людмилы Корнеевой: Судя по крымским стихам Бродского, проникнутым самоощущением изгнанничества, Крым существенно повлиял на поэтическое оформление этого чувства. Более того, мы можем видеть, что Крым стал для Бродского одним из тех мест, где его изгнанничество перерастало в чувство тотального одиночества, которое постепенно оформилось в основной мотив поэзии Бродского и было им осознано как миссия стоического противостояния личности блистательной трагедии «Универсума». В Крыму Бродский впервые испытал ностальгические чувства, которые неизменно сопровождают каждого изгнанника. Литературоведы издавна рассматривают ностальгию как неотъемлемый феномен человеческой сущности и различают, например, по оценке американского учёного Хоми Баба, два типа мироощущения изгнанника: о в и д и ч е с к и й, берущий начало в личной судьбе и поэзии Овидия, и модель, исходящую из философского мира Л у к р е ц и я: «овидический изгнанник убеждён, что миграция касается только поверхности души, сохраняя личность под её протеической формой»; изгнанника лукрецического типа «переход культурных сфер освобождает от сущности себя» и, таким образом, позволяет получить истинную свободу. По оценке финской исследовательницы творчества Бродского Санны Туромы, в крымских стихотворениях поэта, написанных в 60-е годы, до эмиграции, проявилась «поза овидического изгнанника», а «эмиграция обозначала переход к восприятию лукрецической субъективности, то есть к субъекту, который сознательно «переизобретает себя». Но, «торжествую своей новой позицией, он, в то же время, ностальгически тоскует по своей потерянной сущности». ***

Крымские стихи Бродского действительно полны тоски по отдалившимся, но пока не отчуждённым ценностям его жизни. Правда и то, что личная свобода, которая будет вскоре добыта эмиграцией, оказалась весьма относительной: Бродский хоть и гордился своей космополитической позицией, но до конца жизни так и не смог изжить самые глубокие душевные привязанности жизни в России. Не это ли предчувствие, перекликающееся со скорбью Овидия и печалью Горация, закодировано в его пронзительной, полной крымских красок, картине мира, когда поэт уже его покинет?

Зелень лавра, доходящая до дрожи. Дверь распахнутая, пыльное оконце. Стул покинутый, оставленное ложе. Ткань, впитавшая полуденное солнце. Понт шумит за черной изгородью пиний. Чье-то судно с ветром борется у мыса. На рассохшейся скамейке - Старший Плиний. Дрозд щебечет в шевелюре кипариса